Прежде чем закончить наш разговор о «судящем разуме», я хотел бы добавить пару слов о так называемой позитивной самооценке. «Дурные» последствия негативной самооценки сейчас у всех на виду. Во множестве книг и журнальных статей читателю советуют отбросить негативную самооценку и вместо нее возлюбить позитивную. Нельзя, мол, все время твердить себе, что ты урод, рохля и неудачник. Гораздо полезнее считать, что мы люди симпатичные, грациозные и донельзя счастливые. Очень возможно, что замена навязшей на зубах негативной самооценки более приятной позитивной приносит объективную пользу хотя бы в краткосрочной перспективе. Однако, к сожалению, медовый месяц всегда заканчивается слишком рано.
Одна из первых истин, которую я усвоил в роли профессионального тренера, состояла в том, что нельзя выискивать изъяны не только в людях, но даже и в том, как они бьют по мячу. Поэтому я стал воздерживаться от критики. Вместо этого я при любой возможности раздавал комплименты, а касательно исправления ошибок все рекомендации формулировал исключительно в позитивном ключе. Но прошло некоторое время, и я заметил, что отчего-то перестал говорить ученикам комплименты. Этой перемене предшествовала некая картинка, которая раскрылась передо мной, когда я с одной женской группой вел занятие, посвященное работе ног.
Сначала я, как всегда, выступил с кратким вводным словом, рассказав о вреде чрезмерной самокритики. И тут одна из моих учениц, Клэр, задала вопрос: «Я понимаю, насколько разрушительной может оказаться негативная самооценка, так почему бы не похвалить себя за хорошую работу? Чем вас не устраивает позитивная самооценка?» Я ответил что-то невнятное: «Ну, я думаю, что позитивная самооценка не так вредна, как негативная». Потом, пока шла тренировка, я продолжал размышлять над этим вопросом и постепенно пришел к некоторой ясности.
В самом начале урока каждая из учениц должна была с ходу провести по шесть ударов справа, при этом я требовал от них только одного — чтобы они почувствовали, что у них происходит в этот момент с ногами.
«Осознайте, как движутся ноги, когда несут вас к позиции удара, и куда перемещается ваш вес после удара». Я лишний раз напомнил, что не следует при этом думать, как было бы правильно и как — неправильно. От них просто требовалось, чтобы все внимание было направлено на движение ног. Я подавал им мяч за мячом, не делая при этом никаких замечаний. Я внимательно следил за тем, что происходит у меня на глазах, но не формулировал никаких суждений — ни положительных, ни отрицательных. Дамочки тоже вели себя тихо, присматривались друг к дружке, но без каких-либо комментариев. Похоже, эта простая задача — следить за собственными ногами — потребовала от них всего наличного внимания.
После 30 моих подач я заметил, что на их стороне площадки около сетки не было ни одного мячика — все они скопились на моей стороне, в одном углу корта. «Посмотрите, — сказал я, — все мячики на моей стороне, а у сетки не осталось ни одного». По смыслу это была простая констатация факта, но самим тоном высказывания я показал, что это мне нравится, то есть сделал им всем комплимент и в некотором смысле похвалил сам себя как их тренера.
К моему удивлению, та девушка, которая как раз ждала своей очереди, сказала: «Ну вот, нужно же было это сказать как раз перед тем, как я выйду на корт!» Это, конечно, была шутка, но я уже приметил, что она слегка нервничает. Я снова повторил прежние наставления и без всяких комментариев подал еще 30 мячей. Теперь дамские личики помрачнели, а по корту они двигались несколько менее ловко, чем раньше. После 30-й подачи у сетки с их стороны валялось уже восемь мячей, а те, что перелетели на мою сторону, раскатились вдоль всей задней стенки корта.
Я уже казнил себя за то, что вот так сам испортил всю музыку. А тут еще и Клэр, та самая девушка, которая спрашивала меня насчет позитивной самооценки, вдруг воскликнула: «Я тут всем все напортила! Я первая послала мяч в сетку, а потом еще четыре туда же!» Я, как и все окружающие, не поверил своим ушам, поскольку это было просто неправдой. Первой попала в сетку совсем другая девушка, да и Клэр промахнулась всего лишь два раза. Ее склонный к самоосуждению разум сумел так исказить восприятие, что она видела нечто совсем не похожее на реальность.
Потом я опросил всю группу — не всплыло ли у них в головах что- нибудь новое, когда я подавал вторую серию мячей? Каждая ответила, что теперь труднее было следить за ногами, зато больше стараний уходило на то, чтобы не попасть мячиком в сетку. Девушкам хотелось оправдать мои ожидания, им показалось, что перед ними наконец утвердили эталон — что такое «хорошо» и что такое «плохо». А ведь при первой серии подач этого не было. Тут я начал понимать, как мой невинный комплимент неожиданно возбудил процесс суждения в их головах. В игру вступило
«первое Я», сознание нашего «эго».
Благодаря этому наблюдению я начал лучше понимать, как действует
«первое Я». Этот коварный эгоистический разум всегда стремится к одобрению и старается избежать осуждения, так что комплимент он воспринимает всего лишь как потенциальную возможность дальнейшей критики. Ход рассуждений таков: «Если тренеру нравятся такие действия, значит, другие действия ему не понравятся. Если я нравлюсь ему, когда поступаю правильно, значит, он меня возненавидит за неправильный поступок». Как только возник эталон «хорошего» и «плохого», это с неизбежностью вбило клин между самосознанием и сосредоточенным вниманием.
Во время третьей серии подач дамочки тоже начали понимать причину своей скованности. Клэр неожиданно засияла, как киловаттная лампочка.
«Все понятно! — закричала она и хлопнула себя по лбу. — Все мои похвалы — это всего лишь переодетое осуждение. И тем и другим я пользуюсь просто для того, чтобы манипулировать своим поведением». С этими словами она убежала с корта, сказав, что ей нужно срочно повидаться с мужем. Судя по всему, она увидела определенную связь между своим поведением на теннисном корте и отношениями, сложившимися в ее семье. Час спустя я видел ее с мужем — они не могли оторваться от бурной дискуссии.
Разумеется, положительные и отрицательные оценки жестко связаны друг с другом. Мы неспособны оценить некое событие как
«положительное», если не определим некоторые другие события как «не положительные» или даже «отрицательные». Не существует в жизни способа избавиться от одной только «отрицательной» стороны наших суждений. Для того чтобы увидеть свои движения такими, какие они есть, мы не должны им приписывать такие качества, как «хорошее» или
«плохое». То же самое относится и к результатам наших ударов по мячу. Вы можете приметить, как далеко в аут летит ваш мяч, но совсем не обязательно прилеплять на это событие метку «плохо». Прекратив суждения, вы не теряете способность к видению. Прекратив суждения, вы всего лишь перестаете что-нибудь добавлять к тем фактам, которые стоят перед вашими глазами. Теперь вещи предстают не искаженными, но такими, какие они есть на самом деле. Так мы можем добиться того, чтобы наш разум успокоился.
«Но ведь если я вижу, как мой мяч летит в аут, — возражает «первое Я»,
— и не оцениваю этот факт как нежелательный, то у меня не будет никакого стимула исправить ситуацию. Если неправильный поступок не вызывает отторжения, как же тогда с ним бороться?» «Первое Я», разум нашего «эго», стремится брать на себя ответственность за то, чтобы все стало «лучше». Оно мечтает о признании той важной роли, которая отведена ему в общем миропорядке. Естественно, что оно очень страдает, когда дела идут не так, как им положено.
В следующей главе мы будем рассматривать противоположную ситуацию — когда события выстраиваются в разумную цепочку сами по себе, когда на сцену не выпускают разум нашего «эго», который сразу устроил бы там борьбу с «негативом» и погоню за «позитивом». А перед тем как мы распростимся с этой главой, давайте вдумаемся в одну обманчиво простую, а на самом деле очень серьезную историю-притчу. Мне рассказал ее старый приятель Билл, который всегда вызывал у меня глубокое уважение.
Ранним утром трое едут в машине по городской улице. Предположим ради наглядности, что каждый из этих троих представляет один из характерных типов, распространенных среди теннисистов. Тот, кто справа, — солидный человек с позитивными установками. Он уверен, что играет просто отлично, а потому имеет все основания для полного довольства собой. По жизни это самовлюбленный плейбой, уверенный, что все «прелести жизни» созданы только ради его удовольствия.
На заднем сиденье сидит человек, придавленный «негативом». Он все время ковыряется в себе и в окружающем мире, выискивая, что там
«неправильно». Он все время увлечен той или иной программой «самосовершенствования».
Третий, тот, что за рулем, только-только обрел способность жить не рассуждая. Он играет в свою «внутреннюю игру», с радостью воспринимает вещи такими, какие они есть, и действует так, как ему кажется разумным.
Машина тормозит у перекрестка, и тут перед ней улицу переходит прекрасная юная незнакомка, от которой все трое не могут оторвать глаз. Ее красота особенно неотразима, поскольку, извините, девушка полностью обнажена!
Тот, что справа, погружается в мечты, как хорошо было бы уединиться с этим чудом природы при каких-нибудь других обстоятельствах. Его разум блуждает среди воспоминаний и мечтаний о чувственных удовольствиях.
Тот, что сидит сзади, видит в этой сцене наглядный пример упадка нравов. Он не уверен, что ему следует вот так вот прямо пялиться на голое женское тело. Да уж, думает он, все начинается с мини-юбочек, потом танцы «топлес», дальше танцы вообще нагишом — и вот, приехали. Теперь они на улицах, среди бела дня. Пора это прекратить…
Водитель смотрит на ту же самую девушку, что и его попутчики, но он просто видит то, что у него перед глазами. Он не видит ни добра, ни зла, а в результате перед ним раскрываются те подробности, которые упустили оба его попутчика. Оказывается, девушка идет с закрытыми глазами. Он понимает, что эта девушка — лунатик. Отреагировав на ситуацию в полном соответствии со здравым смыслом, он просит соседа пересесть за руль, выходит из машины и набрасывает свой плащ на девичьи плечи. Затем осторожно будит ее, объясняет, что она, видимо, подвержена лунатизму, и предлагает отвести ее домой.
Мой приятель Билл, заканчивая эту историю, обычно подмигивал и говорил: «Там он и получил вознаграждение за свой поступок». Ну а каждый слушатель волен был понимать эту ремарку как ему угодно.
Итак, первый внутренний навык, который вырабатывается во «внутренней игре», — это познание без суждения. Стоит только выбросить суждения из головы, и мы не без удивления обнаруживаем: для того чтобы изменить наши «дурные» привычки, вовсе не требуется реформаторский пафос. Обычно для этого бывает достаточно всего лишь более четкого знания. Есть на свете самый естественный процесс обучения и действия — он только и ждет, когда мы его откроем. Он готов раскрыть перед нами все свои возможности. Для этого позвольте себе действовать, отгородившись от вмешательства своего судящего «эго» со всеми его бесплодными устремлениями. В следующей главе мы расскажем, как раскрыть перед собой возможности этого процесса и как ему отдаться.
Но сначала — один момент, который должен вернуть нас к равновесию. Очень важно не забывать, что не всякое заявление должно считаться «суждением». Признание благодарности, уважения к собственной силе, собственным успехам, как и достижениям кого-либо другого, — эти чувства могут способствовать естественному обучению, в отличие от разрушительных «суждений». Но в чем тут различие? Признание благодарности и уважения к чьим-либо талантам поддерживает веру в способности «второго Я». А вот суждения «первого Я» всегда стремятся подорвать эту веру и сделать ее предметом манипуляций.
